Святые пещеры Свято-Николаевского монастыря.

Федеральная трасса Москва - Оренбург
Изогнулась асфальтовой лентой.
Вдруг случится тебе оказаться, мой друг,
На дороге зимой или летом.
Проезжающий мимо, узри:
Указатель «Святые пещеры».
Погоди. Не спеши. Заверни.
Может, здесь обретёшь символ веры.

У Константина Васильевича низкий, сильный бас, как у всех поэтов, чуть распевный. И особенно он гармонировал с окружающим, когда у Покровки мы свернули, подъехали к горе, где возрождается Свято-Николаевский монастырь. Тут уже почти готовая краснокирпичная златоглавая, семью уступами возносящаяся в небо, считая крест, на 47 метров надвратная церковь с колокольней в честь преподобной Марии Египетской. Деревянный братский жилой корпус. Источник с холодной, чуть сладковатой водой. Купальня. И храм Рождества Иоанна Крестителя над входом в пещеры.

Зажигаем тонкие свечи и вслед за ним, православным гидом, как он себя называет, Константином Качановым долго и полого спускаемся по узкому и низкому ходу, вырубленному монахами в песчанике. Ход все время поворачивает, ответвляясь кельями и заканчиваясь пещерной церковью. Здесь, в колеблющемся свете свечей и тиши невообразимой, Константин Васильевич рассказывает нам о прошлом и сегодняшнем.Фото Валерия ГУНЬКОВА

Позволю себе в коротком пересказе перемежать его рассказ со строками из его поэмы «Святые пещеры». Если получится, поэма эта, издавать которую взялся Геннадий Донковцев, бывший оренбургский мэр, а ныне предприниматель, выйдет в свет после Нового года.

- В XIX веке казаку Захарию Карцеву было Божие откровение идти в Покровку и устроить обитель. Он принял монашество с именем Зосима, и вокруг него начала собираться братия для духовного подвига и спасения. Для молитвенного делания да копания пещер по подобию Киево-Печерских: «На земле слишком много земной красоты, отвлекающей нас от молитвы».
Обитель росла и укреплялась. Тут вырос каменный храм Святителя Николая Чудотворца, молебный дом в честь Табынской иконы Божией Матери, братский жилой корпус, странноприимный дом, пекарня и хозяйственные постройки.
«Но пришли времена, черной тучи черней». Советская власть монастырь закрыла и разрушила. Из песни слова не выкинешь, растаскивали все, что было, не какие-то приезжие нехристи, а местные жители: кирпичная кладка тут была отменная, на меде и яйцах. Один кирпич чудом сохранился, как дорогой экспонат лежит в храме. А вход в пещеры был завален. И потерян. На 63 года.

«Можно тело убить, но молитвы пресечь невозможно, хоть даже на плахе». После десятилетних поисков вход в святые пещеры был обретен. «Возрождается храм, через пепел пройдя, И святые пещеры открыты, Да прольется здесь свет золотого дождя, Да услышатся наши молитвы!»

Интересно было узнать и о православном гиде подробнее. Каждый человек – история страны и его рода в миниатюре. И Качанов не исключение. В голодный год его отец мальчишкой поехал спасаться из Оренбуржья в Ташкент – город хлебный. Точно, как в известной когда-то очень широко повести Александра Неверова о судьбе оренбургского мальчишки, так и названной «Ташкент – город хлебный».
Там его сын Константин стал поэтом. А на отцовскую родину в Оренбуржье, в Новосергиевский район, в Покровку выбирался из Узбекистана долго и трудно. Но теперь все позади. Красный российский паспорт наконец в кармане. Теперь бы восстановить военную инвалидную пенсию. Служил в СССР в Прибалтике. Память у него до сих пор чуть ли не фотографическая, свою поэму читает целиком наизусть. А в армии память пригодилась, когда служил в Военно-воздушных силах диспетчером, там надо помнить все, что делается в воздухе, и разводить самолеты. Но там же и инвалидом стал.

Первое время, как вернулся на круги своя, выживал, так он говорит. Теперь - просто живет. Забот полно. Надо выкупить домик, в котором живет в Покровке, провести воду, а то таскать ведра издалека тяжело. Но не это его гложет. Где-то почти рядом, в Башкирии, адрес у него есть, его семья, уехавшая из Узбекистана давно. Дочери 24, сыну, которого последний раз видел семимесячным, уже 15.
Но явиться мечтает состоявшимся человеком, с каким-то положением в обществе и хоть с какими-то деньгами. Веру, рассказывает, обрел поздно, за 30 лет. До этого просто заходил по праздникам в церковь свечку поставить. Теперь отмаливает и свои грехи.

Слишком короток век, человек.
А успеть нужно многое сделать.
И лишь молитва твой оберег,
Чтоб дороги иные изведать.
Да простятся былые грехи,
Чист, как будто новорождённый,
Для тебя написал стихи.
Божьей милостью освящённый.

Так кончается его поэма. «Для тебя» - может быть, для сына.

Вильям САВЕЛЬЗОН

При использовании материалов обязательна ссылка га газету "Оренбуржье".